21 марта, накануне трагедии, белорусские партизаны устроили оккупантам засаду, в которой погиб капитан полиции Ганс Вёльке - чемпион Олимпийских игр 1936 года, который был лично представлен после победы Адольфу Гитлеру. В отместку за это немецкое командование решило провести показательную карательную акцию, с целью устрашения местного населения. И выбрало для нее район ничем не примечательной деревни Хатынь.
22 марта подразделения 118-го батальона выдвинулись к Хатыни вместе с эсэсовцами из батальона «Дирлевангер», и для начала расстреляли попавшуюся им по дороге команду лесорубов, убив на месте 26 человек. Затем они разбили в скоротечном бою небольшой отряд партизан, и вошли в беззащитное село, где оставались женщины, дети и старики. По приказу комзвода украинского батальона Мелешко их согнали в большой сарай, а затем подожгли.
«Я хорошо видел, как переводчик Лукович поджег факелом сарай, вернее, его соломенную крышу. Сарай загорелся. Люди в сарае стали кричать, плакать. Крики горевших и задыхающихся от дыма людей были страшные. Их невозможно было слышать. От них становилось жутко. Здесь я хорошо не помню, или кому удалось выбраться из пламени, или просто по сараю была открыта стрельба из всех видов оружия: пулеметов, автоматов, винтовок. Я не мог переносить этого, поэтому ни одного выстрела по сараю не сделал. В основном по сараю стреляли из стоящего против ворот станкового пулемета и из автоматов Васюра, Мелешко, Лакуста, Слижук, Ильчук, Катрюк, Пасечник, Кмит, Панкив, Лукович, Филиппов. Стреляли и находившиеся возле сарая эсэсовцы», - вспоминал потом в своих показаниях пленный украинский полицай Кнап.
В сожжённом сарае Хатыни погибли 149 жителей белорусской деревни Хатынь - и среди них 75 детей, которым еще не исполнилось шестнадцати лет. Из огня вырвались только две девушки, которые добежали до леса и сумели спрятаться в соседнем селе Хворостени. Они погибли позже - когда оккупанты сожгли и это село. Сумел выжить и местный кузнец Иосиф Каминский. Он нашел на пепелище тело своего малолетнего сына Адама, скончавшегося у него на руках. Именно этот образ запечатлен в главной скульптуре мемориального комплекса Хатынь, который был открыт в 1969 году, и стал символом памяти всех почти 10 тысяч населенных пунктов Белоруссии, которые были разрушены или полностью уничтожены нацистскими оккупантами. 186 мертвых сел так и не восстановили после войны. Все их жители были уничтожены в ходе карательных операций.
Участие в военных преступлениях на территории Белоруссии является одной из самых табуированных тем официозной украинской историографии. «Первая рота 118-го батальона - та самая, которая жгла Хатынь - была сформирована из так называемого «Буковинского куреня» ОУН(М). А члены ОУН Мельника, так же, как и члены ОУН Бандеры, именуются сегодня в Киеве «борцами за свободу», - рассказывает об этом известный историк Александр Дюков. Информацию об украинском батальоне охранной полиции предпочитают замалчивать, или же делают акцент на том, что в его рядах служили не только националисты, но и несколько военнопленных офицеров Красной Армии. Среди них был Григорий Васюра, который проживал после войны по подложным документам, и был разоблачен только в 1986 году - после чего советский суд приговорил его к смертной казни.
Совсем другой была судьба другого хатынского палача - украинского националиста Владимира Катрюка, который бежал после войны в Канаду и вел уединенную жизнь на собственной пасеке, избегая внимания соседей и журналистов. В мае 2015 года Следственный комитет Российской Федерации возбудил против Катрюка уголовное дело по статье 357 УК РФ («Геноцид»), однако Канада отказалась выдать военного преступника, скончавшегося в том же году за океаном.
К счастью, историки из других постсоветских стран продолжают изучать тему Хатынской трагедии - включая ее украинский след. 21 марта Национальный архив Белоруссии и российский фонд «Историческая Память» презентовали сборник документов и материалов «Убийцы Хатыни: 118-й украинский батальон охранной полиции в Белоруссии. 1943-1944», приуроченный к 75-й годовщине сожжения белорусской деревни.
Эта книга фактически подтверждает преступления украинских полицейских. В материалах сборника опубликовано 153 документа из фондов Национального архива Республики Беларусь, Центрального архива КГБ Белоруссии, Государственного архива Российской Федерации, Отраслевого государственного архива Службы безопасности Украины и Национального архива США - и многие из этих материалов печатаются впервые.
Судя по данным сборника, Хатынь была только одним из многочисленных белорусских сел, сожженных при участии украинской полиции. Причем, уничтожение запертых в сарае людей стало фирменным знаком этого карательного подразделения коллаборантов. В мае 1943 года 118-й охранный батальон уничтожил часть жителей деревни Вилейка. «Женщин с детьми загнали в отдельно стоявший в конце деревни сарай, расстреляли и сожгли в нем», - вспоминал об этих убийствах полицай Козыченко. По его же словам, несколько дней такая же судьба постигла жителей села Осовы: «Людей загнали в сарай, закрыли в нем, оцепили сарай полукругом и открыли по находившимся в сарае людям огонь со всех видов оружия».
Впрочем, документы показывают, что украинские полицаи не ограничивались карательными антипартизанскими акциями против белорусского населения, принимая участие в массовом убийстве евреев. Так, 118-й батальон устроил резню в лагере еврейских беженцев, расположенном в лесах Налибокской пущи. «Вокруг землянки лежали разорванные взрывами гранат трупы стариков, мужчин, женщин и детей, их было много, но сколько именно не могу сказать, я их не мог подсчитать, так как часть изуродованных трупов лежала на поверхности, а часть под обломками землянки. Все уничтоженные люди были лица еврейской национальности. За трупами приезжал старый еврей Шолом, который был в партизанском отряде. Шолом говорил, что в землянках, а их было две, но я подходил только к одной, было убито более сорока евреев» - вспоминал об этом один из уцелевших свидетелей.
Издание этого сборника, осуществленное благодаря усилиям белорусских и российских историков, представляется сейчас особенно важным именно для украинских читателей. Пока на Украине молчат о преступлениях назначенных в герои националистов, правда о них все равно становится достоянием гласности. И остается верить, что обнародованные в Минске документы однажды будут изданы в Киеве - ради восстановления подлинной исторической правды и в память о сожженной 75 лет назад Хатыни.
Пофамильный список палачей Хатыни
****
22 марта 1943 года была сожжена белорусская деревня Хатынь. Ее жителей в количестве 149 человек убили. В этой акции участвовал личный состав 118-го полицейского батальона из 201-й охранной дивизии и личный состав батальона СС Дирлевангер.
-
-
Список карателей 118-го батальона участвовавших в уничтожении Хатыни
-
Смовский Константин – майор, командир батальона
Кернер Эрих – майор, командир батальона
Герман – обер-лейтенант
Васюра Григорий – начальник штаба
Винницкий – командир первой роты
Нарядько – командир третьей роты
Мелешко – заместитель командира первой роты
Лакуста Григорий –командир взвода
Ильчук Жора – командир взвода
Пасечник – командир взвода
Франчук – командир взвода
Гнатенко – командир взвода
Слаутенко Михаил – командир взвода
Катрюк Владимир – командир отделения.
Кмит – командир отделения
Панкив – командир отделения
Слижук Иван – старшина
Лукович – переводчик
Филиппов Василий – связной, писарь
Абдуллаев
Антоненко
Билык
Василенко
Власенко Андрей
Ваврин Павел
Вус
Гурский Николай – пулеметчик
Горецкий
Дедовский
Дзеба
Думыч
Дякун Михаил
Ефименко
Заяц Василий – пулеметчик
Звирь Николай
Иванкив Иван
Иващенко – пулеметчик
Ильчук Гора
Кушнир
Каленчуки Николай и его брат
Качан
Курка – стрелок
Кнап Остап – пулеметчик
Котов
Кремлев Павел
Козынченко И. – пулеметчик
Лещенко Василий
Лозинский Иван – стрелок
Мышак С.П.
Набережный
Ныкля Дмитрий
Поляков Павел – пулеметчик
Петричук И.Д.
Полевский
Погорецкий
Почапский
Савко
Савченко
Сахно С. – стрелок
Семенюк
Солоп Сергей
Спивак Г.В.
Скрипка
Сторожук
Строкач Иван – пулеметчик
Субботин Георгий
Темечко Михаил
Титоренко Григорий
Топчий Т. П. – пулеметчик
Швейко
Шульга
Шумейко
Щербань Семен – пулеметчик
Хачатурян
Харченко
Хренов
--
--
Список карателей батальона СС Дирлевангер участвовавших в уничтожении Хатыни
-
Мельниченко Иван – командир роты
Багрий
Бакута
Гудков Петр
Граборовский Петр
Голтвяник Иван
Годинов
Долоко
Зайвий
Евчик
Иванов
Киреенко
Коваленко
Макеев
Майданюк
Майданов М.В.
Мироненков – пулеметчик
Мохнач
Непок
Непоп
Петренко Иван
Пугачев И.С.
Примак
Рожков
Радковский А.Е.
Романенко
Сахно
Сурков
Садон Андрей
Сотник
Слободянюк
Стопченко А.С. - пулеметчик
Слынько
Терещенко
Терещук Петр
Тупига И.Е.
Уманец Петр
Шаповалов Николай (Шаповал?) – командир отделения
Шинкевич
Цыганков (Цыганок)
Хлань
Юрченко Алексей
Ялынский
Память. 75 лет назад 22.03. 1943 г. бандеровцы сожгли белорусскую деревню Хатынь
-
Тогда 149 жителей Хатыни были сожжены заживо или расстреляны. В карательной операции участвовали сформированный в Киеве из бандеровцев 118-й полицейский батальон» и отдельный батальон СС «Дирленвангер».
-
-
21 марта 1943 года в Хатыни заночевали партизаны из партизанской бригады В. Воронянского. На утро 22 марта они ушли в сторону Плещениц. Одновременно из Плещениц им навстречу в направлении Логойска выехала легковая автомашина в сопровождении двух грузовиков с солдатами 118-го батальона из 201-й немецкой охранной дивизии.
В автомашине ехал шеф-командир 1-й роты капитан полиции Ганс Вёльке, направлявшийся на аэродром в Минске. По пути колонна натолкнулась на женщин из деревни Козыри, работавших на лесозаготовке; на заданный им вопрос о наличии поблизости партизан женщины ответили, что никого не видели. Колонна двинулась дальше и не проехав 300 м, попала в партизанскую засаду. В перестрелке каратели потеряли трёх человек, включая Ганса Вёльке. Командир взвода 1-й роты Василий Мелешко заподозрил женщин в пособничестве партизанам, вызвал подкрепление из батальона СС «Дирленвангер», и вернулся к месту, где женщины рубили лес. По его приказу 26 женщин были расстреляны, а остальные отправлены в Плещеницы.
Немцы были взбешены гибелью Ганса Вёльке, который в 1936 году стал чемпионом Олимпийских игр в толкании ядра и был лично знаком с Гитлером. Они стали прочёсывать лес в поисках партизан и во второй половине дня 22 марта 1943 года окружили деревню Хатынь. Жители деревни ничего не знали об утреннем инциденте, в ответ на который был применен принцип общего коллективного наказания.
По приказу немцев полицаи согнали всё население Хатыни в колхозный сарай и заперли в нём. Тех, кто пытался убежать, убивали на месте. Среди жителей деревни были многодетные семьи: так, например, в семье Иосифа и Анны Барановских было девять детей, в семье Александра и Александры Новицких – семеро. В сарае заперли также Антона Кункевича из деревни Юрковичи и Кристину Слонскую из деревни Камено, которые оказались в это время в Хатыни. Сарай обложили соломой, облили бензином, переводчик-полицейский Лукович поджёг его.
Деревянный сарай быстро загорелся. Под напором десятков человеческих тел не выдержали и рухнули двери. В горящей одежде, охваченные ужасом, задыхаясь, люди бросились бежать; но тех, кто вырывался из пламени, расстреливали. В огне сгорели 149 жителей деревни, из них 75 детей младше 16 лет. Спастись тогда удалось двум девушкам – Марии Федорович и Юлии Климович, которые чудом смогли выбраться из горящего сарая и доползти до леса, где их подобрали жители деревни Хворостени Каменского сельсовета (позднее и эта деревня была сожжена оккупантами, и обе девушки погибли). Сама деревня Хатынь была уничтожена полностью.
Из находившихся в сарае детей семилетний Виктор Желобкович и двенадцатилетний Антон Барановский остались в живых. Витя спрятался под телом матери, которая прикрыла сына собой; ребёнок, раненный в руку, пролежал под телом матери до ухода карателей из деревни. Антон Барановский был ранен в ногу пулей, и эсэсовцы приняли его за мёртвого. Обгоревших, израненных детей подобрали жители соседних деревень. После войны дети воспитывались в детском доме. Ещё троим – Володе Яскевичу, его сестре Соне и Саше Желобковичу – также удалось скрыться от нацистов.
Из взрослых жителей деревни выжил лишь 56-летний деревенский кузнец Иосиф Иосифович Каминский (г. жизни 1887–1973). Обгоревший и раненый, он пришёл в сознание лишь поздно ночью, когда каратели покинули деревню. Ему пришлось пережить ещё один тяжкий удар: среди тел односельчан он нашёл своего сына Адама. Мальчик был смертельно ранен в живот, получил сильные ожоги. Он скончался на руках у отца. Иосиф Каминский с сыном Адамом послужили прототипами знаменитого памятника в мемориальном комплексе.
Одному из выживших жителей Хатыни – Антону Барановскому – 22 марта 1943 года было 12 лет. Он никогда не скрывал правду о событиях в Хатыни, открыто об этом говорил, знал имена многих полицаев, сжигавших людей. В декабре 1969 года – через 5 месяцев после открытия мемориального комплекса – Антон Барановский погиб при невыясненных обстоятельствах.
Версию событий с рядом отличий опубликовал в 2012 году украинский историк Иван Дерейко в монографии «Місцеві формування німецької армії та поліції у Райхскомісаріаті „Україна“ (1941–1944 роки)». Он пишет, что 118-й полицейский батальон после нападения отряда партизан атаковал деревню, где вместо отхода в лес по неизвестной причине решили закрепиться партизаны. В результате штурма деревни якобы было убито 30 партизан и некоторое число мирных жителей, ещё около 20 человек были захвачены в плен.
Исполнители преступления из 118-го полицейского батальона:
Командиры батальона:
– Константин Смовский, бывший полковник в армии "Украиснкой народной республики" Петлюры, затем служивший майором в польской армии у Пилсудского (очень любопытная биографическая справка о "герое" в украинской Википедии - ни слова о Хатыни),
- майор Иван Шудря;
Взводные командиры:
- лейтенант Мелешко,
- лейтенант Пасичнык;
начальник штаба батальона: - Григорий Васюра (с декабря 1942);
рядовой состав:
капрал-пулемётчик И. Козынченко, рядовые Г. Спивак, С. Сахно, О. Кнап, Т. Топчий, И. Петричук, Владимир Катрюк, Лакуста, Лукович, Щербань, Варламов, Хренов, Егоров, Субботин, Искандеров, Хачатурян.
В советское время факт участия украинцев-бандеровцев в преступлении в Хатыни не придавался огласке, так как Первые секретари ЦК КП Украины и КП Белоруссии В. Щербицкий и Н.Слюньков обратились в Центральный комитет партии с просьбой не разглашать сведения об участии украинцев и русских в зверском убийстве мирных жителей деревни...
Командир 118-го батальона К. Смовский после войны был активным деятелем эмигрантских организаций, к ответственности не привлекался, умер в Миннеаполисе, США.
Командир взвода 118-го батальона Василий Мелешко был приговорён к расстрелу; приговор приведён в исполнение в 1975 году.
Г. Васюра после службы в Белоруссии продолжил службу в 76 пехотном полку. По окончании войны Васюре в фильтрационном лагере удалось замести свои следы. Только в 1952 году за сотрудничество с оккупантами во время войны трибунал Киевского военного округа приговорил его к 25 годам лишения свободы. В то время о его карательной деятельности ничего не было известно. 17 сентября 1955 года Президиум Верховного Совета СССР принял Указ «Про амнистию советских граждан, которые сотрудничали с оккупантами во время войны 1941–1945», и Васюра вышел на свободу. Вернулся к себе в Черкасскую область.
Сотрудники КГБ позднее нашли и снова арестовали преступника. К тому времени он работал заместителем директора одного из совхозов на Киевщине, в апреле 1984 был награждён медалью «Ветеран труда», каждый год его поздравляли пионеры с 9 мая. Очень любил выступать перед пионерами в образе ветерана войны, фронтовика-связиста, и даже именовался почётным курсантом Киевского высшего военного инженерного дважды Краснознаменного училища связи имени М. И. Калинина – того, что закончил до войны.
В ноябре-декабре 1986 г. в Минске состоялся процесс над Григорием Васюрой. Во время суда (дело № 104 объёмом в 14 томов) было установлено, что он лично виновен в смерти мирных женщин, стариков, детей. Решением военного трибунала Белорусского военного округа Григорий Васюра признан виновным и приговорен к расстрелу.
В 1970-е годы был разоблачён Степан Сахно, осевший после войны в Куйбышеве и выдававший себя за фронтовика. На состоявшемся судебном процессе он был приговорён к 25 годам лишения свободы.
На 2015 год единственным оставшимся в живых известным карателем из 118-го батальона был Владимир Катрюк, с 1951 года проживавший в Канаде. В 1999 году Канада лишила его гражданства после того, как вскрылись изобличавшие его в военных преступлениях сведения, но в ноябре 2010 года суд вернул ему канадское гражданство. В мае 2015 года против Владимира Катрюка возбудил уголовное дело Следственный комитет России по статье 357 УК РФ («Геноцид»), но Канада отказала России в выдаче Катрюка. В том же месяце Катрюк скончался в Канаде.
Заметочка была чисто рабочая: читаю брошюрочку известного свидомого историка Володымира Косыка я обнаружил потрясающее - оказывается, Косык с достойной лучшего применения настойчивостью отрицает, что 118-й украинский полицейский батальон участвовал в уничтожении Хатыни. Цитирую:
"Батальоны 115-й и 118-й были созданы немцами в Киеве в мае 1942 г., пополнены в ноябре 1942 г., были в Белоруссии с июля 1943 г. А трагедия сожженного белорусского села Хатынь произошла 22 марта 1943 г. Почему же эту трагедию приписывают украинцам 118 батальона?"
Это утверждение Косык повторяет несколько раз и в конце концов пишет о "фальшивых "хатынских" преступлениях 118-го батальона".
Поскольку Национальный архив Республики Беларусь при поддержке нашего фонда еще в начале 2009 года выпустил фундаментальный сборник документов "Хатынь: трагедия и память" , я счел, что вранье Косыка будет всем понятно и ограничился тем, что поместил в заметочке копию опубликованного в сборнике донесения командира 118-го полицейского батальона майора Кернера, из которого наглядно было видно, что 118-й батальон в марте 1943 г., вопреки утверждениям Косыка, находился в Белоруссии и, более того, в районе деревни Хатынь.
Однако я недооценил способности сетевых свидомитов; они по-прежнему утверждают, что Косык прав и даже обвиняют меня во лжи . Ну что ж, разберем проблему максимально подробно.
Характеристика источниковой базы
Начну с того, что мое знакомство с историей 118-го украинского полицейского батальона вовсе не исчерпывается документами, опубликованными в сборнике "Хатынь. Трагедия и память". Написание книге по 118-му батальону - в моих рабочих планах (пусть и отдаленных), а потому в моем распоряжении имеется целый ряд неопубликованных документов белорусских архивов по упомянутому коллаборационистскому формированию. Документы эти трех видов:
1) немецкие документы (СС и полиции);
2) документы советских партизан (разведдонесения и боевые отчеты);
3) протоколы послевоенных допросов военнослужащих 118-го батальона.
В совокупности эти документы позволяют максимально объективно осветить историю 118-го украинского полицейского батальона. Опираясь на эти документы, ответим на следующие два вопроса:
1) действительно ли 118-й батальон появился в Белоруссии только в июле 1943 г., как это утверждает Косык?
2) действительно ли 118-й батальон не участвовал в уничтожении Хатыни, как это утверждает Косык?
Разумеется, все данные, которые я приведу ниже - избыточны; опубликованные в сборнике "Хатынь: трагедия и память" документы и без этого позволяют ответить на оба вопроса. Ну да много - не мало.
Когда в Белоруссии появился 118-й батальон?
Для того, чтобы понять, когда 118-й батальон появился в Белоруссии, обратимся к немецким документам. Из уже приводившегося мной донесения командира 118-го батальона майора Кернера, мы знаем, что в конце марта 1943 г. 118-й батальон находился в районе Логойска - Плещениц. Этот документ - не единственный. Самый ранний из известных мне немецких документов, в которых упоминается о присутствии 118-го батальона в Белоруссии датирован 7 января 1943 г. Это донесения начальника СС и полиции Борисовского округа (НАРБ. Ф. 391. Оп. 2. Д. 15. Л. 17 - 18, оригинал на немецком языке; Ф. 1440. Оп. 3. Д. 964. Л. 62 - 63, перевод на русский):
6.1.1943 года силами 20 жандармов, 40 полицейскими и 115 служащими 118-го батальона была предпринята карательная экспедиция в дер. Чинелевичи... Потери бандитов не установлены. Потерь с нашей стороны нет.
Спустя две недели начальник поста жандармерии в Плещеницах Шнайдер упоминает 118-й батальон в своем донесении (НАРБ. Ф. 391. Оп. 2. Д. 15. Л. 86, оригинал на немецком языке; Ф. 1440. Оп. 3. Д. 1025. Л. 204 - 205, перевод на русский):
19.1.1943 года по распоряжению СС и полиции Борисовского округа силами 15 жандармов, 20 полицейских и 45 солдат 118-го украинского батальона была проведена акция против бандитов в дер. Селище и Мокрадь.
Упоминается 118-й батальон и в февральских донесениях начальника поста жандармерии в Плещеницах - например, 1 февраля 1943 г. Шнайдер пишет (НАРБ. Ф. 391. Оп. 2. Д. 15. Л. 38, оригинал на немецком языке; Ф. 1440. Оп. 3. Д. 1025. Л. 184 - 185, перевод на русский):
О ранении [командира отделения из полицейской команды Бегомля] Шорова было сообщено в полицию в Плещеницы, откуда немедленно на подкрепление выехал лейтенант жандармерии Гюрстель с 60 полицейскими и солдатами 118-го украинского батальона. С прибытием подкрепления было организовано преследование бандитов.
Упоминается 118-й батальон и в ежемесячных оперативных сводках СС и полиции Борисовского округа. Вот сводка за февраль 1943 г. (НАРБ. Ф. 391. Оп. 2. Д. 15. Л. 49 - 54, оригинал на немецком языке; Ф. 1440. Оп. 3. Д. 964. Л. 67 - 70, перевод на русский):
Бандитская обстановка в отчетном месяце продолжала обостряться... На сами Плещеницы со времени прибытия туда 118-го украинского полицейского батальона бандиты нападений не предпринимали.
Из оперативной сводки за март 1943 г. (НАРБ. Ф. 391. Оп. 2. Д. 15. Л. 43 - 48, оригинал на немецком языке; Ф. 1440. Оп. 3. Д. 964. Л. 77 - 84, перевод на русский):
Взаимодействие со 118-м украинским батальоном, службой ВНОС, а также зондерфюрерами хорошее.
Из оперативной сводки за апрель 1943 г. (НАРБ. Ф. 391. Оп. 2. Д. 15. Л. 63 - 68, оригинал на немецком языке; Ф. 1440. Оп. 3. Д. 964. Л. 85 - 90, перевод на русский):
5.4.1943 года силами 20 жандармов, 80 полицейских и 100 украинскими солдатами из 118-го украинского батальона была проведена акция против дер. Мал. Нестанавичи. 7 подозрительных лиц при попытке к бегству расстреляно.
Ну и еще один документ, на сей раз из штаба Высшего начальника СС и полиции России "Центр" и Белоруссии под названием "Обзор сил по состоянию на 1 мая 1943 г." (НАРБ. Ф. 1440. Оп. 3. Д. 917. Л. 254 - 260, перевод на русский):
На территории командующего СС и полицией Белоруссии... 118-й полицейский батальон, место дислокации - Плещеницы, подчиненность - командующему полицией безопасности в Белоруссии.
Это, кстати, далеко не все немецкие документы, в которых точно локализуется расположение в районе Плещениц 118-го украинского полицейского батальона в январе - июне 1943 года. Делаем вывод: вопреки настойчивому вранью В. Косыка, 118-й украинский полицейский батальон появился в Белоруссии и, конкретно, в Плещеницах не позднее начала января 1943 года и никуда из этого района не передислоцировался.
Действительно ли 118-й батальон участвовал в уничтожении Хатыни?
Теперь перейдем ко второму вопросу: действительно ли 118-й украинский полицейский батальон участвовал в уничтожении Хатыни? Собственно, динственный аргумент Косыка в пользу того, что нет, не участвовал - утверждение о том, что 118-го батальона вообще не было в Белоруссии. Однако, как мы видим из приведенных выше документов, этот аргумент полностью ложен и на самом деле в марте 1943 г. 118-й батальон:
1) дислоцировался в Плещеницах неподалеку от Хатыни;
2) активно участвовал в карательных операциях.
Об участии 118-го батальона в уничтожении Хатыни свидетельствуют опубликованные в сборнике "Хатынь. Трагедия и память", немецкие документы. Вот, например, сопроводительная записка к письму гебитскомиссара Борисова, которую начальник жандармерии Борисовского уезда посылает командиру 118-го батальона ("Хатынь", стр. 21):
Направляю вам для сведения и ответа по существу запроса, так как упомянутая акция была проведена вами .
То есть начальник жандармерии, которому подчиняется 118-й батальон, прекрасно знает: Хатынь - это дело дело рук 118-го батальона.
Отчет Кернера я приводить второй раз не буду, отмечу только, что фраза "для преследования ускользнувшего противника были направлены более крупные силы, в том числе части батальона СС Дирлевангера", вовсе не означает, что подразделения 118-го батальона не входили в состав этих "более крупных сил"; напротив, об этом есть целый ряд послевоенных показаний военнослужащих батальона, которые в нашем сборнике опубликованы.
Так что - подразделения 118-го украинского полицейского батальона в уничтожении Хатыни участвовали, имеющаяся документальная база об этом свидетельствует вполне наглядно.
Выводы
А выводы, собственно, просты: не верьте свидомым украинским "историкам" вроде В. Косыка.
Причем примитивно.
В марте исполнилось 80 лет со дня одной из самой жуткой трагедии ВОВ – сожжения деревни Хатыни. В советской истории принято говорить, что это преступление совершили немцы. На самом деле Хатынь уничтожили русские и украинские каратели из бригады Дирлевангера. Командовал операцией хауптштурмфюрер СС Григорий Васюра. Последний каратель из этой бригады – Катрюк – живёт в Канаде.
На фоне даже самых отъявленных зверств нацистов в годы Второй мировой «опыт» бригады Оскара Дирлевангера отличался особой жестокостью. Участник Первой Мировой, доктор экономических наук в 1934 году был осуждён нацистами за педофилию и направлен в концлагерь. В 1936 году он попросился оттуда искупить преступление «кровью испанцев». В Испании он получил три награды, а также три ранения.
В 1940 он попадается на очередном преступлении – педофилии, и его старый друг Бергер (советник Гиммлера и старый гителеровский боевик), чтобы спасти Дирлевангера, предложил руководству создать бригаду СС из «разложившихся элементов».
Бригада начинает формироваться в 1940 году, её основу составляют осуждённые браконьеры. Браконьер в глазах Дирлевангера был идеальным членом его команды – хорошо знал лес, метко стрелял. Однако уже к концу 1940 года она начинает пополняться сначала анархистами и осуждёнными за изнасилования и прочие сексуальные преступления, а в 1941 году – и пациентами психиатрических клиник, в основном также страдавшими сексуальными расстройствами (эксгибиционисты, публично онанировавшие и т.п.).
Наконец, в 1943 году в бригаду влились кастрированные гомосексуалисты.
К январю 1942-го он набрал 200 человек, и с ними отбыл в Белоруссию. Его отряд неформально так и назывался «бригада браконьеров».
(Оскар Дирлевангер)
На месте Дирлевангер убедился, что 200 человек для полномасштабных операций против партизан ему не хватит. И он начал набор в бригаду советских коллаборационистов. Дирлевангер предпочитал брать самых отпетых людей – зарекомендовавших себя особо жестоким поведением в отношении своих товарищей в лагере для военнопленных, отсидевших в сталинском ГУЛАГе, членов семей «лишенцев» (попов, белогвардейцев и т.д.)
Уже в сентябре бригада Дирлевангера насчитывала: немецкую роту (150 человек) и немецкий мотоциклетный взвод (40 человек); 3 русских роты (450 человек), артиллерийский взвод (40 человек, половина немцы – половина русские). К концу 1943 года его бригада разрослась до 2000 человек, из которых 400 человек были немцы, около 1000 – русские, остальные украинцы, белорусы и латгальцы.
Первое «боевое крещение» бригада прошла 16 июня 1942 года, когда дотла была сожжена деревня Борки. Точнее, деревню сожгла его русская рота, за геройский вклад в операцию медалями были награждены 6 человек.
Жестокость бригады Дирлевангера брала оторопь даже у его начальства из СС. Так, после окончания антипартизанской операции «Фрида» (с 4 по 10 ноября 1942 года), в ходе которой было убито более 3000 гражданских лиц (из которых половина евреи) уполномоченный рейхсфюрера СС по борьбе с бандитизмом высказал мнение, что ликвидация партизан – не повод убивать мирное население. В качестве «наказания» Дирлевангер был отправлен в отпуск (с 28 декабря 1942 по 20 февраля 1943).
(Ниже на двух фото украинские полицейские):
Согласно немецким документам, с лета 1942 года по август 1943 года бригада Дирлевангера ликвидировала 15 тыс. «бандитов с оружием в руках», собственные потери части за этот период составили 92 человека убитыми, 218 ранеными и 8 пропавшими без вести. За это же время бригада уничтожила 123 населённых пункта на территории Минской, Могилёвской, Витебской областей, а также расстреляла и сожгла заживо около 20 тыс. мирных жителей.
Самым «знаменитым» стало сожжение деревни Хатынь. История этой трагедии такова.
В первые дни войны связист Григорий Васюра добровольно перешёл на сторону немцев, окончил школу пропагандистов и пошёл работать в полицию оккупированного Киева, где через некоторое время и возглавил карательный батальон. Бойцов батальона, отличившегося особой жестокостью ещё в Бабьем Яру, немецкое командование в декабре 1942 года отправило в Белоруссию для борьбы с партизанами.
22 марта 1943 года в 40 км от Минска партизаны обстреляли легковую машину, в которой ехал гауптман Ганс Вёльке. Он был чемпионом по толканию ядра Олимпиады 1936 года (и первым немцем, олимпийским чемпионом по лёгкой атлетике). Его смерть, а также ещё двух немцев, всполошила оккупационные власти.
Неподалёку находился 118-й украинский полицейский батальон, состоявший примерно в равной пропорции из русских и украинцев. Ему от немцев поступил приказ наказать за убийство Вёльке партизан. Начальником его штаба был хауптштурмфюрер СС (капитан) Васюра. Командовал батальоном некий Смовский. Но Смовский по болезни не смог участвовать в операции, и командование взял на себя Васюра.
(Ганс Вёльке на Олимпиаде 1936 года)
Полицаи быстро собрались на акцию, но идти в лес и ловить партизан им было лень, и они сначала расстреляли без разбору 27 жителей деревни Козыри. Но этого коллаборационистам показалось мало. Они вошли в деревню Хатынь, согнали её жителей в огромный сарай и, обложив его соломой, подожгли.
Когда под напором обезумевших людей дверь сарая рухнула, они принялись расстреливать выбегавших. Сам Васюра, вооружённый пистолетом и пистолетом-пулемётом, принял посильное участие в расстреле. В итоге было убито 152 человека, четверым удалось выжить (благодаря им всему миру и стало известно об этой трагедии).
В общей сложности, как считается, 118-й украинский полицейский батальон принял участие не менее, чем в 12 подобных карательных акциях.
После войны Васюра попал в «компетентные органы». Ему дали 25 лет (в 1952 году), но отсидел он только 3 года, выйдя из лагеря по амнистии 1955 года (в честь 10-летия Победы, по ней были освобождены практически все коллаборационисты).
Васюра вернулся к себе в Киевскую область, где стал заместителем директора совхоза. Более того, он выбил себе справку, что его осудили за то, что он попал в плен. Это позволило ему официально стать ветераном ВОВ и, соответственно, получать юбилейные медали, встречаться со школьниками, получать продуктовые наборы и т.д.
Сгубило Васюру то, что в 1985 году, на 40-летие Победы, он стал требовать себе орден Великой Отечественной войны. Тогда какой-то мелкий служащий в архивах военкомата обнаружил, что Васюра до сих пор числится пропавшим без вести. Стали копать и докопались. Повезло, что в то время обнаружили ещё одного ветерана ВОВ – некого Мелешко, который командовал одной из рот 118 карательного полицейского батальона. Этого Мелешко начали допрашивать в Минске, и он сдал Васюру, с которым они переписывались после войны.
На суд над Васюрой вызвали 26 свидетелей – карателей из его батальона. Их привезли в Минск со всего СССР. Каждый из них к тому времени уже отбыл своё наказание за помощь немцам (максимальный срок, который отсидел в сталинских лагерях один каратель из числа этих 26-ти – 8 лет).
Суд над Васюрой продолжался 1,5 месяца, на суде присутствовал только один журналист – от газеты «Известия». В итоге он сделал репортаж о Васюре, но газета его печатать не стала «по политическим соображениям».
Единственное отрадно, что Васюру всё же расстреляли.
(Григорий Васюра в 1986 году)
Перед этим судебный процесс над частью бригады Дирлевангера состоялся в Минске в 1978 году. Судили самых жестоких карателей – Федоренко, Гольченко, Вертельникова, Гонтаря, Функа, Медведева, Яковлева, Лаппо, Осьмакова, Сульженко, Трофимова, Воробья, Колбасина, Муравьёва. Как уже говорилось выше, они получили незначительные сроки (как «добавку» к тому, что было им присуждено после окончания ВОВ – фактически их судили дважды за одно и то же преступление, этим и объясняется мягкость приговора). Вот часть выступлений этих карателей в свою защиту:
«26 лет после войны я честно трудился, приносил пользу людям. Прошу 1/2 вклада оставить жене».
«За время службы в ГФП я, бесспорно, убил человек пять. Был награжден немецкой медалью, но я её сразу же выбросил».
«Граждане судьи! Я выходец из рабочей семьи, рано начал свою трудовую деятельность… Прошу учесть раскаяние и сохранить мне жизнь».
«После прихода Советской Армии я воевал против немцев, 20 лет трудился. Не имел замечаний, а наоборот, 6 грамот, избирался членом избирательной комиссии».
«Перед судом сейчас стоит другой Гольченко, искренне раскаянный, глубоко осознавший всю тяжесть совершённых мной преступлений, идеи мои только большой труд на благо народа».
«Прошу учесть мой преклонный возраст и медаль «За трудовую доблесть». Мне также было присвоено: «член бригады комтруда».
«В приговоре сказано, что я награждён четырьмя немецкими наградами, а у меня их было три…»
«Я не виноват, виновата война. Не было бы войны – не попал бы я в плен и не сидел бы теперь на скамье подсудимых».
(Обратите внимание, что коллаборациониста Пирога судили по Указу от 19.04.43, который гласил «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях…». По ней Пирог получил 20 лет, но реально отсидел всего 10 лет)
«А наши вожди-сослуживцы, командиры ни один не сидел за злодеяния против советских граждан, были на воле до 1968 г. Спасибо нашим советским следственным органам за чуткость: не дали им тоже избежать от советского правосуда».
«Однако я хочу сказать, что мы сейчас не те, какими были 30 лет назад, и поэтому встает такой вопрос: каких же людей вы будете приговаривать – тех, которые были 30 лет тому назад, или тех, которые в течение более 25-ти лет честно трудились на благо всего нашего народа, которые в настоящее время имеют детей и даже внуков?!»
«Процесс моего перевоспитания начался задолго до ареста. Поэтому я не нуждаюсь в столь длительном тюремном заключении».
«Прошу учесть также, что моя жена всю войну была на фронте…»
До сих пор остаётся жив последний каратель Хатыни – 91-летний Владимир Катрюк. Он живёт в Канаде, под Монреалем, занимается пчеловодством. Сдался в плен французам в апреле 1945 года (на тот момент воевал в 36-й дивизии СС), недолго пробыл в фильтрационном лагере, пожил во Франции, в 1951-м выехал в Канаду.
Вот описание зверств, проводимых Катрюком в составе бригады Дирлевангера:
Стоявший в оцеплении рядовой С.Мышак видел, как Катрюк участвовал в сборе жителей деревни Хатынь: «Находясь в оцеплении в 30-50 метрах от села в центральной его части, я хорошо слышал крики и плач женщин, детей. Хорошо видел, что по селу ходили полицейские 118 батальона Солоп Сергей, Филиппов, Катрюк.
Наконец, все жители собраны; Катрюк помогает своим соратникам заталкивать жертвы в сарай, а потом вместе с офицерами становится напротив ворот сарая. Из показаний О. Кнапа: «Я хорошо видел, как Лукович поджёг факелом сарай, вернее, его соломенную крышу. Сарай загорелся. Люди в сарае стали кричать, плакать. Крики горевших и задыхающихся от дыма людей были страшные. Их невозможно было слышать. От них становилось жутко.
Я не мог переносить этого, поэтому ни одного выстрела по сараю не сделал. В основном по сараю стреляли из стоящего против ворот станкового пулемета и из автоматов Васюра, Мелешко, Лакуста, Слижук, Ильчук, Катрюк, Пасечник, Кмит, Панкив, Лукович, Филиппов.
(Владимир Катрюк в Канаде со своими ульями)
Хатынское убийство было не единственным преступлением, в котором участвовал Катрюк. Например, в мае 1943 года 118-й батальон участвует в карательной операции в Бегомльском районе. В деревне Вилейка часть нетрудоспособных жителей уничтожают. И вновь в этой акции принимает участие Катрюк. «Молодёжь сразу куда-то увели, – вспоминал военнослужащий 118-го батальона И.Козыченко. – Женщин с детьми загнали в отдельно стоявший в конце деревни сарай, расстреляли и сожгли в нём… Помню, что к месту расправы их конвоировали Мелешко, Лакуста, Лукович, Слижук, Катрюк».
Спустя несколько дней аналогичную картину Козыченко видит в деревне Осовы: «Когда мужчин, женщин, детей стали отводить от штаба, они начали кричать, почему только их гонят, староста тоже связан с партизанами… Присоединили старосту к другим арестованным гражданским лицам и погнали их к отдельно стоявшему в конце деревни сараю… Людей к сараю конвоировали Васюра, Мелешко, Лакуста, Слижук, Лукович,Катрюк, Кнап и другие полицейские первой роты… Помню, когда людей загнали в сарай, закрыли в нём, оцепили сарай полукругом и открыли по находившимся в сарае людям огонь со всех видов оружия». Стреляет по людям и Катрюк».
(Частично цитируется по книге «Русские эсэсовцы», Д.Жуков и И.Ковтун, изд-во Вече, 2010)
Связанного с ОУН (м) .
Из 115-го батальона были взяты на формирование 118-го батальона около 100 человек. Фактически, третья рота 115-го батальона стала первой ротой 118-го батальона ; две другие роты были сформированы преимущественно из выходцев из центральных и западных областей Украины - военнопленных и добровольцев. Батальон был переформирован и пополнен в ноябре 1942 года.
Среди людей набранных в 118-й и 115-й батальоны были принимавшие участие в массовых убийствах в Бабьем Яру .
118-й охранный полицейский батальон включал около 500 чел., разделённых между тремя ротами, а каждая рота была разделена на три взвода. В свою очередь, каждый взвод состоял из нескольких отделений от 10 до 13 чел.
Начальником штаба батальона был некий Коровин-Корниец. Однако, в декабре 1942 года он дезертировал, и вместо него был назначен Григорий Васюра , бывший кадровый офицер - старший лейтенант Красной Армии .
Служба в Белоруссии
В конце 1942-го бойцы 118 батальона были вывезены на грузовиках в г. Минск в Белоруссии. Из Минска батальон был послан в Плещеницы .
После пребывания в Плещеницах батальон перешёл в Эви, польскую деревню, где оставался около 1 года, то есть с весны 1943 до советского наступления весной 1944-го.
По другой версии (версии историка Владимира Косика), батальон для борьбы с партизанами был переброшен в Беларусь только в июле 1943 года.
Уничтожение Хатыни
22 марта 1943 года батальон совместно с военнослужащими немецкого «зондер-батальон СС Дирлевангер » (нем. "SS-Sonderbataillon Dirlewanger" ) принял участие в уничтожении жителей белорусского села Хатынь .
В декабре 1986 на закрытом процессе в Минске по делу начальника штаба батальона Григория Васюры бывшие военнослужащие батальона дали показания об участии подразделений «шуцманшафт-118» в уничтожении Хатыни :
| Из показаний Остапа Кнапа:
"После того как мы окружили деревню, через переводчика Луковича по цепочке пришло распоряжение выводить из домов людей и конвоировать их на окраину села к сараю. Выполняли эту работу и эсэсовцы, и наши полицейские. Всех жителей, включая стариков и детей, затолкали в сарай, обложили его соломой. Перед запертыми воротами установили станковый пулемет, за которым, я хорошо помню, лежал Катрюк . Поджигали крышу сарая, а также солому Лукович и какой-то немец. Через несколько минут под напором людей дверь рухнула, они стали выбегать из сарая. Прозвучала команда: "Огонь!" Стреляли все, кто был в оцеплении: и наши, и эсэсовцы. Стрелял по сараю и я".
Вопрос: Сколько немцев участвовало в этой акции? Ответ: "Кроме нашего батальона, в Хатыни было около 100 эсэсовцев, которые приехали из Логойска на крытых машинах и мотоциклах. Они вместе с полицейскими поджигали дома и надворные постройки". Из показаний Тимофея Топчия: "Тут же стояло 6 или 7 крытых машин и несколько мотоциклов. Потом мне сказали, что это эсэсовцы из батальона Дирлевангера. Было их около роты. Когда вышли к Хатыни, увидели, что из деревни убегают какие-то люди. Нашему пулеметному расчету дали команду стрелять по убегавшим. Первый номер расчета Щербань открыл огонь, но прицел был поставлен неправильно и пули не настигали беглецов. Мелешко оттолкнул его в сторону и сам лег за пулемет..." Из показаний Ивана Петричука: "Мой пост был метрах в 50 от сарая, который охранял наш взвод и немцы с автоматами. Я хорошо видел, как из огня выбежал мальчик лет шести, одежда на нем пылала. Он сделал всего несколько шагов и упал, сраженный пулей. Стрелял в него кто-то из офицеров, которые большой группой стояли в той стороне. Может, это был Кернер, а может, и Васюра. Не знаю, много ли было в сарае детей. Когда мы уходили из деревни, он уже догорал, живых людей в нем не было - дымились только обгоревшие трупы, большие и маленькие... Эта картина была ужасной. Помню, что из Хатыни в батальон привели 15 коров". |
| Вопрос прокурора
: «Судя по анкетам, большинство ваших подчинённых до этого служили в Красной Армии, прошли через немецкий плен, их нет нужды водить за ручку?» Васюра : «Да, служили. Но это была шайка бандитов, для которых главное - грабить и пьянствовать. Возьмите комвзвода Мелешку - кадровый советский офицер и форменный садист, буквально шалел от запаха крови. Повар Мышак рвался на все операции, чтобы позверствовать и пограбить, ничем не брезговали командир отделения Лакуста и писарь Филиппов, переводчик Лукович истязал людей на допросах, насиловал женщин: Все они были мерзавцы из мерзавцев.» |
Это было подтверждено также на процессе командира взвода 118 полицейского батальона бывшего лейтенанта РККА Василия Мелешко в 1975, давшего буквально идентичные сведения (так же, как суд по делу Васюры, процесс Мелешко тоже завершился вынесением смертного приговора).
Прочие преступления
Карательные действия в Хатыни были не единственными в послужном списке батальона.
13 мая 1943 года Григорий Васюра возглавлял боевые действия батальона против партизан в районе села Дальковичи.
27 мая батальон провёл карательную операцию в селе Осови, в котором было расстреляно 78 человек.
Впоследствии батальон участвовал в карательной операции «Коттбус» в Минской и Витебской областях, в ходе которой осуществил расправу над жителями села Вилейки, уничтожение жителей сёл Уборок и Маковье, а также расстрел 50 евреев у села Каминская Слобода.
За эти заслуги немецкое командование наградило Васюру двумя медалями и присвоило ему звание лейтенанта. После Белоруссии Григорий Васюра продолжил служить в 76-м пехотном полку, который был разбит уже на территории Франции.
Во Франции
В июле 1944 г. в результате отступления немецких войск из Белоруссии батальон вместе со 115 охранным батальоном был переброшен во Францию для выполнения охранных функций. Тогда же эти формирования были переименованы, соответственно, в 63-й и 62-й батальоны шуцманшафт в составе 30-й гренадерской дивизии СС (2-й русской) (нем. 30.Waffen-Grenadier-Division der SS (russische Nr. 2) . 21 августа 1944 г. 62-й и 63-й батальоны были объединены в единое формирование (62-й батальон); были назначены новые немецкие командиры. Однако в боях против французских партизан новое формирование участие не принимало, так как уже 27 августа (в день, назначенный немцами для выхода на антипартизанские позиции) практически в полном составе перешло на сторону французского движения сопротивления «маки ». Из перешедших на сторону французских партизан был сформирован 2-й украинский батальон имени Тараса Шевченко (Le 2ème Bataillon Ukrainien des Forces Françaises de l’Intérieur, Groupement Frontière, Sous-Région D.2.). (1-й украинский батальон им. Ивана Богуна в составе французского движения сопротивления был образован из 102-го волынского батальона шуцманшафта .)
После освобождения территории Франции оба батальона были включены в 13-ю полубригаду французского Иностранного легиона , в составе которой воевали до конца войны. После войны некоторые из бойцов продолжили службу в Иностранном легионе.
См. также
Напишите отзыв о статье "118-й батальон шуцманшафта"
Комментарии
Примечания
- Per Anders Rudling .
- Zur Geschichte der Ordnungspolizei 1936−1942, Teil II // Georg Tessin Dies Satbe und Truppeneinheiten der Ordnungspolizei - Koblenz, 1957. - s. 172−173. (нем.)
- - ISBN 9664100110 , ISBN 9789664100110 .
- , .
- (недоступная ссылка) Проверено 18 декабря 2014.
- Дуда А., Старик В. . - Чернівці: Накладом Товариства «Український Народний Дім в Чернівцях», 1995. (укр.) -
- . Другі визвольні змагання (1938−1950) // Сайт «Українське військо у ХХ-ХХІ сторіччі» (vijsko.milua.org) (Проверено 6 октября 2012) (укр.) -
Источники
- «Так убивали людей» // Газета «Советская Белоруссия» №№ 100−108, 110, 111. (23742−23750, 23752, 23753), 03.06.−13.06.2009, 17.06.2009, 19.06.2009. , , , , …, , , , , , - Публикация глав из книги «Карательные акции в Беларуси» / Сост. В. Я. Герасимов, С. М. Гайдук, И. Н. Кулан - Минск, 2008.
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
||||||
Отрывок, характеризующий 118-й батальон шуцманшафта
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня. Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.
Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать, это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
